Румпельштильцхен — сказка Братьев Гримм о том, что за необдуманные слова и обещания рано или поздно приходится отвечать, поэтому к ним стоит относиться с осторожностью.

____________

Много-много лет назад жил да был мельник, бедный-пребедный, а дочь у него была красавица. Случилось как-то однажды, что пришлось ему говорить с королем, и вот он, чтобы придать себе побольше весу, сказал ему:

— Есть у меня дочка, такая-то искусница, что вот и солому тебе в золото перепрясть сумеет.

Король сказал мельнику:

— Это искусство недурное, и если твоя дочь точно уж такая искусница, как ты говоришь, то приведи её завтра ко мне в замок, я её испытаю».

Когда мельник привел свою дочь, король отвёл её в особую каморку, битком набитую соломой, дал ей самопрялку и мотовило и сказал:

— Садись-ка за работу; если ты в течение этой ночи до завтрашнего раннего утра не перепрядешь всю эту солому в золото, то велю тебя казнить.

Затем он своими руками запер каморку, и она осталась там одна.

Так и сидела там бедняжка Мельникова дочь и придумать не могла, как ей спастись от лютой смерти. Она и понятия не имела о том, как солому перепрясть в золотые нити, и так пугалась ожидавшей её участи, что наконец залилась слезами.

Вдруг дверь приотворилась, и к ней в каморку вошел маленький человечек и сказал:

— Добрый вечер, Мельникова дочка, о чём ты так плачешь?

— Ах, ты не знаешь моего горя! — отвечала ему девушка.

— Вот всю эту солому я должна перепрясть в золотые нити, а я этого совсем не умею!

Человечек сказал:

— А ты что же мне дашь, если я тебе всё это перепряду?

— Ленточку у меня на шее, — отвечала девушка.

Тот взял у неё ленточку, присел за самопрялку да — шур, шур, шур! — три раза обернёт, и шпулька намотана золота. Он вставил другую, опять — шур, шур, шур! — три раза обернёт, и вторая готова. И так продолжалась работа до самого утра, и вся солома была перепрядена, и все шпульки намотаны золотом.

При восходе солнца пришёл король, и когда увидел столько золота, то и удивился, и обрадовался; но сердце его ещё сильнее прежнего жаждало золота и золота. Он велел перевести Мельникову дочку в другой покойник, значительно побольше этого, тоже наполненный соломою, и приказал ей всю эту солому также перепрясть в одну ночь, если ей жизнь дорога.

Девушка не знала, как ей быть, и стала плакать, и вновь открылась дверь, явился тот же маленький человечек и сказал:

— А что ты мне дашь, если я и эту солому возьмусь тебе перепрясть в золото?

— С пальчика колечко, — отвечала девушка.

Человечек взял колечко, стал опять поскрипывать колесиком самопрялки и к утру успел перепрясть всю солому в блестящее золото.

Король, увидев это, чрезвычайно обрадовался, но ему всё ещё не довольно было золота; он велел переместить Мельникову дочку в третий покой, ещё больше двух первых, битком набитый соломой, и сказал:

— И эту ты должна также перепрясть в одну ночь, и если это тебе удастся, я возьму тебя в, супруги себе.

А сам про себя подумал:

— Хоть она и Мельникова дочь, а всё же я и в целом свете не найду себе жены богаче её!

Как только девушка осталась одна в своем покое, человечек и в третий раз к ней явился и сказал:

— Что мне дашь, если я тебе и в этот раз перепряду всю солому?

— У меня нет ничего, что бы я могла тебе дать, — отвечала девушка.

— Так обещай же, когда будешь королевой, отдать мне первого твоего ребенка.

— Кто знает ещё, как оно будет? — подумала Мельникова дочка и, не зная, чем помочь себе в беде, пообещала человечку, что она исполнит его желание, а человечек за это ещё раз перепрял ей всю солому в золото.

И когда на другое утро король пришёл и всё нашёл в том виде, как он желал, то он с ней обвенчался и красавица Мельникова дочь стала королевой.

Год спустя королева родила очень красивого ребенка и совсем позабыла думать о человечке, помогавшем ей в беде, как вдруг он вступил в её комнату и сказал:

— Ну, теперь отдай же мне обещанное.

Королева перепугалась и предлагала ему все сокровища королевства, если только он оставит ей ребёнка; но человечек отвечал:

— Нет, мне живое существо милее всех сокровищ в мире.

Тогда королева стала так горько плакать и жаловаться на свою участь, что человечек над нею сжалился:

— Я тебе даю три дня сроку, — сказал он, — если тебе в течение этого времени удастся узнать моё имя, то ребенок останется при тебе.

Вот и стала королева в течение ночи припоминать все имена, какие ей когда-либо приходилось слышать, и сверх того послала гонца от себя по всей стране и поручила ему всюду справляться, какие еще есть имена.

Когда к ней на другой день пришел человечек, она начала перечислять все известные ей имена, начиная с Каспара, Мельхиора, Бальцера, и перечислила по порядку все, какие знала; но после каждого имени человечек говорил ей:

— Нет, меня не так зовут.

На второй день королева приказала разузнавать по соседству, какие ещё у людей имена бывают, и стала человечку называть самые необычайные и диковинные имена, говоря:

— Может быть, тебя зовут Риннебист или Гаммельсваде, или Шнюрбейн?

Но он на всё это отвечал:

— Нет, меня так не зовут.

На третий день вернулся гонец и рассказал королеве следующее:

— Я не мог отыскать ни одного нового имени, но когда я из-за леса вышел на вершину высокой горы, куда разве только лиса да заяц заглядывают, то я там увидел маленькую хижину, а перед нею разведен был огонёк, и около него поскакивал пресмешной человечек, приплясывая на одной ножке и припевая:

«Сегодня пеку, завтра пиво варю я,
А затем и дитя королевы беру я;
Хорошо, что не знают — в том я поручусь —
Что Румпельштильцхен я от рожденья зовусь».

Можете себе представить, как была рада королева, когда услышала это имя, и как только вскоре после того человечек вошёл к ней с вопросом:

— Ну, государыня-королева, как же зовут меня? — королева спросила сначала:

— Может быть, тебя зовут Кунц?

— Нет.

— Или Гейнц?

— Нет.

— Так, может быть, Румпельштильцхен?

— О! Это сам дьявол тебя надоумил, сам дьявол! — вскричал человечек и со злости так топнул правою ногою в землю, что ушёл в неё по пояс, а за левую ногу в ярости ухватился обеими руками и сам себя разорвал пополам.

(Братья Гримм)